Конспект книги: По Бронсон, Эшли Мерримен — Мифы воспитания. Наука против интуиции

1212121212Обратная сила похвалы

Конечно, он особенный.

Однако научные исследования доказывают: если вы будете ему говорить ему об этом, то лишь навредите. Доказано нейробиологами.

Ну и как прикажете понимать такого мальчика, как Томас?

На самом деле Томас — его второе имя. Он ученик пятого класса привилегированной, но тем не менее государственной средней школы № 334, или, как ее называют, школы Андерсона, в Нью-Йорке. Томас очень худой. Недавно его длинные светлые волосы постригли так, чтобы было похоже на прическу Дэниела Крейга в роли Джеймса Бонда. В отличие от Бонда Томас предпочитает носить мешковатые штаны и майку с изображением одного из своих героев — Фрэнка Заппы. Он дружит с пятью другими мальчиками из школы Андерсона, которых считают «самыми умными». Томас — один из них, и ему нравится эта компания.

С тех пор как Томас научился ходить, все постоянно говорили ему, что он умный. Причем не только родители, а все взрослые, которые общались с этим не по годам развитым ребенком. Когда родители Томаса подали заявление в детский сад при школе Андерсона, было авторитетно доказано, что Томас действительно умен. Дело в том, что в школу принимают только 1% лучших соискателей, поэтому обязательно проводят тест IQ. Томас не просто оказался в числе 1% самых лучших. Он попал в 1% лучших из этого числа.

Однако в процессе учебы понимание того, что он умный, не привело его к уверенности в собственных силах при выполнении домашних заданий. Более того, папа вундеркинда заметил, что дело обстоит ровно наоборот. «Томас не хотел и пробовать сделать то, в чем мог бы не преуспеть, — рассказывает его папа. — Многое давалось ему легко, но если возникали малейшие проблемы, он сдавался практически сразу: “У меня это не получается”». Таким образом, Томас делил все задания на две категории — то, что у него получалось само собой, и то, что не получалось.

Например, в начальных классах Томасу с трудом удавалось правописание, поэтому он наотрез отказывался произносить слова по буквам. Впервые увидев дроби, Томас просто «ушел в отказ». Самая большая проблема возникла в третьем классе. Настало время научиться красиво писать от руки, но Томас неделями отказывался даже смотреть на шариковую ручку. Дошло до того, что учитель стал требовать, чтобы Томас всю домашнюю работу делал от руки. Его отец пытался поговорить с сыном: «Послушай, ты, конечно, умница, но это совсем не значит, что не надо прикладывать вообще никаких усилий». (В конечном счете после долгих уговоров мальчик «победил» прописные буквы.)

Почему у этого ребенка, который по праву находится в топе всех рейтингов, не хватает уверенности в себе, чтобы справиться с самыми стандартными школьными заданиями?

Томас далеко не одинок. Вот уже несколько десятилетий ученые замечают, что высокий процент одаренных студентов (тех, кто входят в верхнюю дециль по результатам тестов на одаренность) серьезно недооценивают собственные способности. Они начинают занижать планку и не надеются, что у них в итоге все получится. Они недооценивают необходимость прилагать усилия и переоценивают необходимость родительской помощи.

Родители считают, что можно решить эту проблему, похвалив ребенка за ум. Результаты проведенного в Колумбийском университете опроса показывают, что 85% американских родителей считают важным говорить детям, что они умны. Согласно моим (совершенно ненаучным) наблюдениям, количество таких родителей в Нью-Йорке и его окрестностях составляет 100%. Такое поведение давно стало привычкой. Фраза «Парень, ты у нас умница» вылетает из уст просто автоматически.

На вопрос о том, как часто она хвалит своих детей, одна мамаша гордо ответила: «С младенчества и очень часто». Один папа хвалит ребенка «так часто, как только можно». Я слышал, что детям кладут записки о том, какие они замечательные, в коробки с завтраком. Мальчики получают наборы карточек с фотографиями бейсболистов за то, что сбрасывают недоеденную еду со своей тарелки в мусорное ведро, а девочек награждают визитами в маникюрный салон за выполнение домашнего задания. Жизнь детей перенасыщена уверениями, что все у них идет замечательно, да и сами они замечательные до мозга костей. У них есть все, что нужно в этой жизни для успеха.

Причина такого поведения проста. Это убежденность: если ребенок верит в то, что он умный (после того как ему миллион раз об этом сказали), его не испугают никакие задания в школе. Похвала — это карманный ангел-хранитель. Хвалят для того, чтобы ребенок не забывал о своих талантах.

Однако все больше исследований и даже новые данные самой системы среднего образования Нью-Йорка свидетельствуют: как раз наоборот. Назвать ребенка «умным» не значит гарантировать, что он будет хорошо учиться. Более того, излишняя похвала может стать причиной плохих результатов в учебе.

Доктор Кэрол Дуэк недавно начала работать в Стэнфордском университете. Большую часть своей жизни она провела в Нью-Йорке — выросла в Бруклине, училась в Барнард-колледже, несколько десятилетий преподавала в Колумбийском университете. Последние десять лет Дуэк со своей командой исследовала последствия похвалы на учащихся двадцати школ Нью-Йорка. Ее главная работа — ряд экспериментов на 400 учащихся пятых классов — рисует предельно ясную картину. До этих экспериментов считалось, что, похвалив учеников за их ум, можно придать им больше уверенности в своих силах. Однако Дуэк подозревала, что подобная тактика перестанет работать, как только ребенок столкнется со сложностями или потерпит неудачу.

Дуэк отправила четырех ассистенток исследовать нью-йоркских пятиклассников. Ассистентки забирали по одному ученику из класса для проведения невербального IQ-теста. Надо было собрать несколько очень легких головоломок, с которыми справился бы любой ребенок. После окончания теста ассистентки сообщали каждому школьнику его результаты и коротко, одним предложением, его хвалили. Некоторых школьников — за ум: «Ты, наверное, очень умный». Других — за старание и усилия: «Ты отлично поработал».

Почему использовали только одну фразу? «Мы хотели понять, насколько дети чувствительны, — объясняет Дуэк, — и были уверены, что одного предложения вполне достаточно».

После этого школьникам предложили продолжить тест, выбрав один из вариантов. Первый вариант: усложнить тест. При этом исследователи говорили детям, что, решая сложные задачи, они могут многому научиться. Второй вариант: пройти тест той же сложности, как и первый. 90% детей, которых похвалили за то, что они старались и работали, решились на сложную задачу. Большинство тех, кого похвалили за ум, выбрали легкий тест. «Умники» струсили и решили уйти от лишних сложностей.

Почему так произошло? «Хваля детей за то, что они умные, — писала Дуэк, — мы даем им понять, что самое главное — выглядеть умным и не рисковать, чтобы не допустить ошибок». Именно такой путь избрали многие пятиклассники. Они решили, что надо выглядеть умным и избегать ситуаций, где можно опозориться.

На следующем этапе у пятиклассников не было никакого выбора. Тест был сложным и предназначался для учеников седьмого класса. Как и ожидалось, этот тест не смог пройти никто. Однако реакция пятиклассников была разной. Те, кого похвалили за упорные усилия, решили, что они плохо сконцентрировались во время теста. Дуэк вспоминает: «Эти дети очень хотели выполнить задание и пробовали всевозможные варианты решений, — вспоминает Дуэк. — Многие из них сами, без наводящих вопросов заявили, что этот тест понравился им больше всего». С теми, кого хвалили за ум, вышло по-другому. Они решили, что неспособность пройти тест — доказательство того, что они отнюдь не умны. Было видно, как они напрягаются. Они потели, пыхтели и чувствовали себя ужасно».

После сложного этапа пятиклассникам дали последнее задание, столь же легкое, как первое. Те, кого похвалили за усилия, на 30% улучшили свои результаты по сравнению с результатами выполнения первого задания. Те, кого хвалили за ум, снизили показатели на 20%.

Дуэк подозревала, что похвала может иметь обратный эффект, но даже она не ожидала столь впечатляющих результатов. «Если вы хвалите усилия и упорство, вы передаете ребенку ощущение контроля над ситуацией, — объясняет она. — Он поймет, что успех зависит от него самого. Если вы хвалите ребенка за ум, которым он наделен с рождения, вы выводите ситуацию за пределы его контроля. Ему будет очень сложно пережить неудачу».

Результаты интервью, проведенных с участниками теста, показали: те, кто считает, что ключ к успеху — врожденный ум, недооценивают значение прикладываемых усилий. Дети думают: «Я умный, значит, мне не надо стараться». Прикладывать усилия — значит показать всем и каждому, что ты не в состоянии преуспеть, полагаясь на природные данные.

Дуэк неоднократно повторяла эксперимент и пришла к такому заключению: похвала усилий одинаково действует на учащихся из разных социальных слоев и классов. Этот принцип распространялся на девочек и мальчиков, в особенности на самых талантливых девочек (которые больше остальных страдали после неудачи). Принцип обратного действия похвалы действует даже на дошкольников.

Джил Абрахам — мать троих детей. Ее мнение совпадает с типичными ответами на вопросы моего личного неофициального опроса общественного мнения. Я рассказал ей о результатах проведенных Дуэк экспериментов относительно похвалы, но Джил ответила, что ее не интересуют тесты, результаты которых не подтверждались неоднократно на протяжении долгого времени. Джил, как и 85% американцев, убеждена, что детей необходимо хвалить за то, что они умные. Она объясняет, что в ее районе сложилась атмосфера жесткой конкурентной борьбы. Даже полуторагодовалые крохи должны проходить собеседование перед поступлением в ясли. «На неуверенных в себе детях начинают ездить не только на детской площадке, но и в классе», поэтому Джил считает, что обязана заставить отпрысков верить в свои врожденные способности.

Она не скупится на похвалу. «Меня не интересует мнение экспертов, — вызывающе заявляет она. — У меня своя жизнь и своя голова».

Джил — далеко не единственная из тех, кто презрительно относится к мнению так называемых экспертов. Логика ее рассуждений проста — короткие эксперименты в специально созданных условиях не могут сравниться с мудростью родителей, которые изо дня в день растят и воспитывают детей.

Даже те, кто согласен с результатами исследований, с большим трудом претворяют их в жизнь. Сью Нидлмэн — мать двоих детей и учитель начальной школы с одиннадцатилетним стажем. В прошлом году она преподавала в четвертом классе начальной школы. Сью ни разу в жизни не слышала имя Кэрол Дуэк, однако идеи, над которыми та работает, дошли до ее школы, поэтому Сью начала выражать одобрение с помощью следующей фразы: «Мне нравится, что ты не сдаешься». Сью старается хвалить не в общем, а за что-то конкретное. Тогда ребенок понимает, чем он заслужил эту похвалу, и готов трудиться, чтобы его хвалили и в будущем. Иногда Сью говорит ребенку, что он хорошо успевает по математике, но никогда не заявляет, что достижения ребенка в математике оставляют желать лучшего.

Но так она ведет себя в школе. А вот дома от старых привычек сложно избавиться. У нее восьмилетняя дочь и пятилетний сын, и они в самом деле умны. Порой иногда Сью все же говорит: «Ты молодец! У тебя все получилось. Ты умница». И сама же признаётся: «Когда я читаю диалоги из учебников по воспитанию детей, то ловлю себя на мысли: “О боже! Как все это банально!”»

А учителя средней школы Life Sciences в Восточном Гарлеме нисколько не сомневаются в правильности идей Дуэк, поскольку проверили их практикой. Дуэк в соавторстве с доктором Лизой Блэкуэлл рассказали в научном журнале Child Development о том, как на основе этих идей всего за одну четверть классу удалось повысить оценки по математике.

Школа Life Sciences — специализированное обучающее учреждение. Там учатся семьсот детей, испытывающих трудности в обучении (в основном из числа национальных меньшинств). Блэкуэлл разделила учеников на две группы и предложила им курс из восьми лекций. Ученики контрольной группы изучали навыки, необходимые для обучения, а во второй группе в дополнение к этому — мини-курс о сущности интеллекта. В частности, им сообщали, что интеллект не является врожденным. Ученики один за другим вслух читали статью о том, что, если заставлять мозг работать, в нем будут появляться новые нейроны. Второй группе показывали изображения человеческого мозга, ученики разыграли несколько тематических юмористических сценок. После окончания мини-курса Блэкуэлл отслеживала успеваемость учеников, чтобы оценить его влияние.

Учителям не пришлось долго ждать результатов. Заметим, что они не знали, кто из учеников в какую группу входил. Тем не менее преподаватели быстро заметили улучшение оценок у тех учеников, которые прослушали этот курс. Всего лишь за одну четверть Блэкуэлл удалось повысить успеваемость по математике, которая довольно долго была весьма низкой.

Вся разница в обучающей программе двух групп сводилась к паре уроков общей продолжительностью 50 минут. В течение этого времени ученики не занимались математикой. Целью этих двух уроков было показать: мозг — это мышца. Если вы тренируете свой мозг, вы становитесь умнее. Этого оказалось достаточно, чтобы ситуация с математикой значительно улучшилась.

«Исследования очень убедительны», — говорит доктор Жераль-дин Дауни из Колумбийского университета. Она изучает детскую чувствительность к отказу. «Они наглядно показывают, что на основе определенной теории можно разработать эффективную школьную программу». Такого же мнения придерживаются многие коллеги Дауни. Специалист по вопросам стереотипов, социопсихолог из Гарвардского университета доктор Махзарин Банаджи сказал мне: «Кэрол Дуэк — гений. Я очень надеюсь, что к ее работе отнесутся со всей серьезностью. Результаты ее изысканий просто шокируют».

В 1969 году вышла книга «Психология чувства собственного достоинства», автор которой психотерапевт Натаниэль Бранден утверждал: самоуважение и чувство собственного достоинства — самые важные качества личности.

В 1984 году законодатели штата Калифорния постановили создать специальную группу, занимавшуюся проблемой развития в гражданах этих самых чувств собственного достоинства и самоуважения. Это должно было решить массу проблем: от уменьшения зависимости от социальных пособий до снижения количества подростковых беременностей. Начался крестовый поход за рост чувства собственного достоинства граждан, главным образом детей. Все, что могло хотя бы минимально навредить детскому самоуважению, безжалостно искореняли. К соревнованиям стали относиться с опаской. Тренеры футбольных команд перестали вести счет и выдавали кубки направо и налево. Учителя прекратили пользоваться красными карандашами. Критику заменила тотальная и ничем не заслуженная похвала. В одной из школ штата Массачусетс на уроках физкультуры прыжки через скакалку делают… без скакалки, опасаясь, что дети могут упасть и над ними будут смеяться.

Исследования Дуэк и Блэкуэлл — передовой отряд борьбы с главным постулатом движения за увеличение самоуважения и чувства собственного достоинства: мол, похвала и достигаемые результаты неразрывно связаны. С 1970 по 2000 год вышло более 15 000 научных статей о связи самоуважения с чем угодно: от продвижения по карьерной лестнице до секса. Результаты исследований зачастую оказывались противоречивыми и неубедительными, поэтому в 2003 году американская Ассоциация психологических наук попросила одного из самых известных сторонников идеи развития чувства собственного достоинства доктора Роя Баумайстера провести анализ всех этих научных работ. Команда Баумайстера обнаружила, что в научных разработках по этому вопросу почти не было науки. В большинстве из 15 000 исследований людей просили оценить их собственный интеллект, успехи в карьере, умения строить отношения и т. д. На основе подобной самооценки очень сложно делать какие-либо выводы, поскольку людям свойственно переоценивать или недооценивать себя. Лишь в 200 исследованиях применялись корректные с научной точки зрения методы оценки чувства собственного достоинства и его влияния на жизнь человека. Итогом работы команды Баумайстера стал вывод о том, что самоуважение не имеет никакого отношения к улучшению успеваемости и построению успешной карьеры. Это чувство не влияло даже на уровень употребления алкоголя. И уж точно никак не способствовало уменьшению любого вида насилия. (Агрессивные, склонные к насилию личности часто очень высокого мнения о себе, что развенчивает теорию о низкой самооценке как причине агрессивности.)

Баумайстер заявил, что пережил «самое большое разочарование за все время научной работы».

Сейчас Рой Баумайстер поддерживает позицию Дуэк, и результаты его исследований не противоречат ее результатам. В недавней статье он пишет, что повышение самооценки студентов, находящихся на грани провала по какому-либо предмету, приводит к тому, что их оценки становятся еще хуже. Баумайстер считает, что популярность идеи увеличения самооценки во многом связана с гордостью родителей за успехи своих детей. Эта гордость столь сильна, что, «хваля своих детей, они, по сути, хвалят самих себя».

Научная литература в целом свидетельствует: похвала может мотивировать. Ученые из университета Нотр-Дам исследовали эффективность похвалы на игроках университетской хоккейной команды, которая постоянно проигрывала. В результате эксперимента команда попала в плей-офф. Однако похвала похвале рознь, и это прекрасно продемонстрировала Дуэк. Ученые доказали: чтобы похвала работала, она должна быть очень конкретной. (Игроков хоккейной команды хвалили за то, что они много раз вступали в схватку с противником за обладание шайбой.)

Очень важно, чтобы похвала была искренней. Дуэк предупреждает: родители совершают большую ошибку, считая, что дети не способны увидеть и понять истинную, скрытую за словами причину похвалы. Мы отлично распознаем неискренний комплимент или лицемерное, формальное извинение. Дети тоже с опаской воспринимают похвалу, причиной которой может быть желание что-то от них получить. Только малыши воспринимают похвалу буквально, а дети старше семи так же, как и взрослые, относятся к ней с подозрением.

Один из первопроходцев в этой области психолог Вульф-Уве Мейер провел ряд экспериментов, в ходе которых одни ученики смотрели на то, как хвалят других. Мейер пришел к выводу: к двенадцатилетнему возрасту дети начинают расценивать похвалу учителя не как подтверждение хороших результатов, а как свидетельство того, что способностей у ученика мало и ему требуется дополнительная поддержка. Они уже заметили: отстающих учеников обычно постоянно хвалят. Мейер писал: в глазах подростков критика, а совсем не похвала учителя служит позитивной оценкой их способностей.

По мнению Даниэля Виллингхама, изучающего вопросы когнитивности, учитель, похваливший ребенка, сам того не подозревая, дает ему понять: ученик достиг предела своих врожденных способностей. А вот критикующий учитель дает ученику посыл, что тот в состоянии добиться большего. Профессор психиатрии Нью-Йоркского университета Джудит Брук считает, что все упирается в вопрос доверия. «Хвалить нужно, но хвалить просто так бесполезно, — говорит она. — Хвалить нужно за какую-нибудь конкретную способность или талант». Поняв, что их безосновательно хвалят, дети начинают игнорировать любую похвалу — как искреннюю, так и неискреннюю.

Избыток похвалы отрицательно сказывается на мотивации. Дети начинают делать что-то только для того, чтобы их похвалили, и перестают получать удовольствие от самого процесса. Ученые из Стэнфордского университета и Рид-колледжа провели анализ результатов более 150 исследований похвалы и выяснили, что ученики, которых часто хвалят, теряют самостоятельность и перестают идти на риск. Ученые заметили постоянно проявляющуюся связь между частым использованием похвалы и тем, что «ученики проявляют меньше упорства при выполнении заданий, чаще смотрят на учителя, чтобы понять, правильно ли они отвечают, а их ответы приобретают вопросительную интонацию». Переходя в колледж, они прыгают с предмета на предмет, не желая получать посредственные оценки. Им очень сложно выбрать специализацию, так как они боятся, что не достигнут успеха на выбранном поприще.

Преподавательница английского языка из средней школы в Нью-Джерси рассказывала, что легко определяет детей, которых дома слишком много хвалят. Их родители думают, что таким образом помогают своим чадам, но те так страдают от ощущения возложенной на них ответственности и родительских ожиданий, что не в состоянии сконцентрироваться на предмете, а только на оценках, которые получают. «Одна мама заявила: “Вы убиваете в моем сыне уверенность в своих силах”, когда я поставила мальчику тройку. Я ответила ей: “Ваш ребенок способен на большее. Я должна помочь ему лучше учиться, а не получать удовольствие от отметок”».

Можно было бы предположить, что ребенок, которого перехваливают, со временем может превратиться в слабака и размазню, у которого полностью отсутствует чувство мотивации. Однако это совсем не так. Дуэк и другие ученые заметили, что в детях, которых часто хвалят, развивается соревновательный дух, а вместе с ним и желание «потопить» конкурентов. Основной их задачей становится поддержание собственного имиджа. Эту точку зрения подтверждает ряд исследований, проведенных Дуэк. В одном из них ученикам предлагают решить две головоломки. Когда ученик решал первую, ему предлагали выбор — ознакомиться с новой стратегией решения головоломки, которая пригодится во время прохождения второй части задания, или узнать свой результат первого теста и сравнить его с результатами других учеников. Объяснялось это так: времени мало, можно успеть только что-то одно. Ученики, которых хвалили за ум, хотели узнать результаты прохождения первого теста, новая стратегия их не интересовала.

В другом тесте ученикам выдали карточки, на которых надо было написать свои результаты и оценить собственную успеваемость. Им сказали, что эти карточки покажут абсолютно незнакомым ученикам других школ без указания имен авторов. 40% детей, которых хвалили за ум, сознательно завысили свои оценки. А из тех, кого хвалили за усидчивость, соврали единицы.

Некоторым ученикам, преуспевавшим в начальной школе, переход в среднюю дается нелегко. Те, кто считал свой успех следствием врожденных способностей, начинают подозревать, что просто глупы. Они оказываются не в состоянии учиться лучше, потому что необходимость больше стараться (что, собственно, и улучшает успеваемость) воспринимают как еще одно доказательство собственной глупости и неизбежности провала. Многие из них «серьезно рассматривают возможность списывания и мухлежа».

Школьники начинают жульничать потому, что не знают, как им бороться с неудачами. Если родители игнорируют плохую успеваемость детей, говоря, что в следующий раз все у них получится, проблема только усугубляется. Сотрудница Мичиганского университета Дженнифер Крокер исследует механизм этого явления. Она пишет: ребенок может подумать, что провал — настолько ужасное дело, что в семье о нем даже нельзя говорить. А человек, который не может обсуждать свои ошибки, не в состоянии на них учиться.

Однако стратегия игнорирования ошибок и концентрации исключительно на позитивных моментах отнюдь не является общепринятой. Молодой ученый из Иллинойского университета доктор Флорри Нг повторила эксперимент, проведенный Дуэк, на пятиклассниках в Иллинойсе и Гонконге, несколько изменив его. Вместо того чтобы тестировать детей на IQ в стенах школы, она попросила матерей привести их в университеты (соответственно студенческий городок Урбана-Шампейн и Гонконгский университет) и ждать в отдельной комнате. Половине детей дали очень сложный тест, в котором они могли правильно ответить от силы на половину вопросов. После первой части теста объявили пятиминутный перерыв, и ребята смогли пообщаться с мамами. Мамы к этому моменту знали не только результаты своих чад, но и то, что результаты эти много ниже среднего (что было неправдой). Встречу снимали скрытой камерой.

Американские матери не позволили себе никаких негативных комментариев. Во время встречи они были настроены подчеркнуто позитивно. Большую часть времени они обсуждали вопросы, не имевшие никакого отношения к следующему тесту, например что они будут есть на обед. А многие китайские матери посвятили значительную часть времени обсуждению теста и его важности.

Результаты, показанные китайскими детьми во второй части теста, улучшились на 33%, а маленькие американцы выступили лишь на 16% лучше прежнего.

Можно подумать, что китаянки вели себя излишне жестко, однако такое мнение не отражает реальности отношений детей и родителей в современном Гонконге. Видеозаписи показали, что матери говорили твердо, но при этом улыбались и обнимали своих детей точно так же, как и американки, не повышали голос и не хмурились.

Мой сын Люк ходит в детский сад. Иногда мне кажется, что он принимает оценку своих действий сверстниками слишком близко к сердцу. Люк называет себя застенчивым, но на самом деле он вовсе не застенчив. Он абсолютно не боится новой обстановки, не стесняется разговаривать с незнакомыми людьми, а в школе даже пел перед большой аудиторией. Я бы сказал, что он немного самолюбив и стремится произвести хорошее впечатление. В его подготовительном классе все обязаны носить скромную форму, и Люку нравится, что над такой одеждой не смеются, «потому что тогда они будут смеяться над своей собственной одеждой».

После знакомства с исследованиями Кэрол Дуэк я начал хвалить его немного по-другому. Я не перешел на новый образ мыслей полностью, поскольку по Дуэк получается: чтобы выйти из полосы неудач, надо просто больше работать. «Пробуй еще раз, не сдавайся» — в этом нет ничего нового. Однако, как выяснилось, способность раз за разом пытаться сделать что-то после неудачи хорошо изучена психологами. Упорные люди стойко переносят неудачи и сохраняют мотивацию, даже когда долгое время не получают желаемого. Я внимательно изучил исследования на эту тему и понял, что упорство — не только сознательный акт воли, это и бессознательная реакция мозга. Доктор Роберт Клонингер из университета Вашингтона обнаружил цепь нервных окончаний, проходящих через префронтальную кору головного мозга и область под названием вентральный стриатум. Эта цепь управляет мозговым центром, отвечающим за реакцию на вознаграждение. Когда вознаграждение заставляет себя долго ждать, цепь замыкается и мозг получает сигнал: «Не сдавайся. Ты свой дофамин еще получишь». Проводя МРТ, Клонингер наблюдал, что у некоторых людей эта цепь замыкается регулярно, а у других — практически никогда. Почему так происходит?

Клонингер запускал лабораторных крыс в лабиринт, но не вознаграждал за его прохождение. «Здесь главное — периодическое вознаграждение», — говорит он. Мозг должен научиться переживать периоды неудач. «Человек, привыкший к частым наградам, теряет настойчивость и попросту бросит свое занятие, не получив вознаграждения».

Такая аргументация мгновенно меня убедила. Выражение «подсевший на похвалу» показалось мне подходящим для сына, и я подумал, что похвалой создаю в его мозге химическую зависимость.

Так что же происходит, когда вы перестаете постоянно хвалить своих детей? По моему опыту, наблюдается несколько стадий абстиненции. На первой стадии я изменил новым принципам, когда оказался среди родителей, усердно расхваливающих своих детей. Я не хотел, чтобы Люк почувствовал себя заброшенным, и начал его хвалить, как завязавший алкоголик снова начинает пить на светском мероприятии. Я превратился в того-кто-хвалит-на-людях.

Потом я решил попробовать хвалить за конкретные достижения, как и советует Дуэк. Сделать это оказалось сложнее, чем сказать. Что происходит в голове пятилетнего ребенка? Мне кажется, что 80% его умственной деятельности связано с героями комиксов. Тем не менее каждый день ему надо выполнять домашнюю работу по арифметике и заниматься по букварю. Каждое из этих занятий занимает пять минут, если он сконцентрируется, а это случается не часто. Поэтому я стал хвалить его за то, что он концентрируется и не просит сделать перерыв. Я хвалил его за то, что он внимательно прослушивал задание. После игры в футбол я не говорил: «Отлично сыграл!» — а хвалил за то, что он смотрел, кому можно отдать пас. Если он боролся за мяч, я хвалил его за это.

Конкретная похвала, как исследователи и обещали, помогла Люку увидеть подходы, которые оказывались полезными назавтра. Просто удивительно, насколько эффективной оказалась новая форма похвалы.

Но не скрою — мой сын делал успехи, а я страдал. Оказалось, что «подсевшим на похвалу» был я сам. Я хвалил его за конкретное умение или хорошо выполненное задание, но мне казалось, что я игнорировал все остальные его качества. Универсальная фраза «Ты умница, и я тобой горжусь» лучше всего выражала мою безоговорочную любовь. Мы чаще всего отсутствуем в жизни наших детей с завтрака до ужина, поэтому, вернувшись домой, стараемся наверстать упущенное. За несколько часов, что мы находимся вместе, мы стараемся сказать им все, что не успели за день: «Мы всегда с тобой. Мы тебя любим. Мы в тебя верим».

Мы помещаем наших детей в тяжелые, высококонкурентные условия самых лучших школ из всех возможных, а потом, чтобы смягчить давление окружающей среды, начинаем безудержно хвалить. Мы ждем от них так много, что нам приходится маскировать эти ожидания при помощи той же самой похвалы. На мой взгляд, это совершенно очевидное проявление двуличия.

И, наконец, на финальной стадии абстинентного синдрома я понял, что если не буду говорить сыну о том, что он умный, то ему самому придется делать выводы об уровне собственного интеллекта. Готовность в любой момент похвалить ребенка сродни желанию моментально ответить на вопрос его домашнего задания — мы не оставляем ему шанса справиться самому.

Но что будет, если он сделает неправильные выводы?

Правильно ли будет давать ему возможность самому ответить на этот вопрос в его-то возрасте?

Как видите, я очень тревожный родитель. Сегодня утром по пути в школу я решил его испытать: «Слушай, а что будет с твоим мозгом, если ты очень сильно над чем-нибудь задумаешься?» — спросил я его. «Мозг станет больше, как мышца», — ответил Люк. Он уже знал верный ответ.

Потерянный час

В наши дни дети спят на час меньше, чем тридцать лет назад. Цена вопроса — результаты IQ-тестов и эмоциональное состояние детей ухудшаются, все чаще встречаются синдром дефицита внимания и гиперактивности и детское ожирение.

Морган Фихтер — десятилетняя пятиклассница. Она маленького роста, у нее белая кожа, веснушки и волнистые светло-коричневые волосы. Ее папа Билл — сержант полиции, дежурство у него заканчивается в три часа утра. Мама Хитер работает на полставки, а в свободное время развозит Морган и ее брата на разные секции и мероприятия. Морган играет в футбол (Хитер — тренер ее команды), но больше всего девочке нравится плавание, особенно соревнования. Кроме этого, она играет на скрипке в школьном оркестре. Пять вечеров Морган репетирует сама, еще у нее две общие репетиции и один частный урок в неделю. Каждый день Морган вместе с мамой делают домашнюю работу, а потом смотрят сериал «Перестроим дом» на канале TLC. Кажется, что Морган всегда была таким позитивным и трудолюбивым ребенком.

Но не так давно Морган целый год провела в классе учительницы, которая очень любила критиковать. В результате девочка не могла расслабиться по вечерам. Морган ложилась спать в 21.30, но зачастую бывала так расстроена, что лежала без сна, обхватив подушку, до полуночи. На стенах ее спальни приклеены карточки со словами, правописание которых она не могла запомнить. Девочка снова начинала делать уроки. Она была эмоционально истощена, днем часто раздражалась и плакала. Иногда она засыпала во время урока. На следующий год Морган перешла из класса учительницы-критиканки в другой, однако сон у нее так и не улучшился. Хитер начала думать, почему же дочь не может спать. Стресс или что-то гормональное? Хитер заметила, что, выпив днем газировки с кофеином, Морган не спит до двух часов ночи, и запретила ей пить шипучку. Морган старалась держаться, но раза два в месяц у нее случался нервный срыв и она начинала плакать, как трехлетний ребенок, пропустивший время сна. «Мне было очень жалко, — говорит Хитер. — Никому такого не пожелаю. Я думала, что от этой напасти невозможно избавиться».

Обеспокоенная Хитер спросила совета у педиатра. «Он только от меня отмахнулся, этот вопрос его совершенно не интересовал, — вспоминает она. — Он сказал: “Ну и что? Ребенок иногда устает. Это пройдет с возрастом”».

Мнение педиатра Хитер совпадает с общим мнением американских врачей по этому вопросу. Согласно данным Национальной ассоциации сна, 90% американских родителей считает, что их дети спят достаточно.

Однако сами дети придерживаются другого мнения — 60% учеников старших классов признаются, что днем им очень хочется спать. Четверть считают, что из-за недосыпа у них снизилась успеваемость. Согласно различным исследованиям, от 20 до 33% школьников засыпают во время урока по крайней мере раз в неделю.

Вот еще немного статистики. Согласно исследованиям доктора Фредерика Дэннера из университета Кентукки, старшеклассники в среднем спят 6,5 часа в сутки. Лишь 5% учеников старших классов спят около 8 часов. Мы сами помним, что уставали, будучи школьниками. Но, видимо, не так сильно, как современные дети.

Тот факт, что в наше время школьники спят ночью на час меньше, чем их сверстники тридцать лет назад, прошел практически незамеченным. Современные родители могут очень даже волноваться по поводу сна своих малышей, но этот вопрос почему-то снимается с повестки дня, как только дети идут в школу. Даже детсадовцы спят на тридцать минут меньше прежнего. Причин тому много, и кроются они в основном в семье. Это может быть, например, перенасыщенный график занятий и мероприятий, перегруженность домашней работой, несоблюдение времени отхода ко сну, увлечение ТВ и мобильными телефонами. Родители, поздно приходящие с работы, хотят провести время с детьми и не укладывают их спать вовремя. (Согласно результатам одного исследования, 94% школьников старших классов сами решают, когда ложиться спать.) Как бы там ни было, мы не можем позволить себе пускать дело на самотек.

Исследователи проблем сна лишь недавно смогли увидеть и оценить ущерб, который приносит детям час недосыпа. Человеческий мозг развивается до 21-летнего возраста, в том числе и во время сна, поэтому потерянный час «накапливается» и влияет на детей гораздо сильнее, чем на взрослых.

Сон имеет огромное значение не только для эмоциональной стабильности ребенка и хорошей успеваемости. Он имеет прямое отношение к целому ряду проблем, которые раньше с ним не связывали, например увеличению частоты случаев детского ожирения и синдрома дефицита внимания и гиперактивности. Некоторые ученые считают, что недостаток сна в период роста и становления организма может привести к непоправимым изменениям в структуре головного мозга, от которых невозможно избавиться дополнительными часами сна, подобно тому как взрослый человек может проспаться после похмелья. Более того, специалисты допускают, что ряд поведенческих черт подростков и детей, входящих в подростковый возраст, — перепады настроения, депрессия и даже переедание — могут оказаться симптомами хронического недосыпа.

Ави Садех из Тель-Авивского университета — один из десяти крупнейших мировых специалистов в области сна. Он часто сотрудничает с учеными из Брауновского университета в США. Несколько лет назад Садех дал 77 ученикам четвертого и шестого классов задание — на протяжении трех ночей кто-то должен был ложиться спать рано, а кто-то поздно. Каждому ребенку выдали актиграф — прибор в виде наручных часов, своего рода сейсмограф, фиксирующий движения во время сна. Ученые хотели точно знать, как долго находившийся в кровати ребенок действительно спит. Выяснилось, что дети, ложившиеся спать раньше, крепко спали ночью на 30 минут дольше. Те, кто ложился спать позже, получали за ночь на 31 минуту меньше хорошего, крепкого сна. После третьей ночи эксперимента исследователи пришли в школу, чтобы проверить нейробиологическую работу мозга испытуемых. Они использовали компьютеризированную версию части теста Векслера, который с большой точностью оценивает успеваемость и способность концентрировать внимание во время занятий.

Садех понимал, что пошел на риск. «У меня не было никакого желания заявить спонсорам что-то вроде: “Послушайте, я на один час урезал сон участников и не получил никакого ощутимого результата. Тем не менее не дадите ли денег на мой следующий эксперимент?”»

Но ему совершенно не стоило волноваться. Результат оказался не просто ощутимым, а весьма значительным. Разница во сне всего лишь в один час привела к различиям в способностях и знаниях величиной примерно в два класса. Невыспавшийся шестиклассник скатывался до уровня четвероклассника. «Потеря одного часа сна равна потере двух лет развития и когнитивного созревания», — прокомментировал ученый.

«Работа Садеха внесла огромный вклад в понимание значения сна», — говорит профессор Дуглас Тети, изучающий развитие человека и проблемы семьи университета Пенсильвании. Его поддерживает специалист по биологии сна Мэри Карскадон из Брауновского университета: «Исследования Садеха напоминают нам, насколько легко повлиять на детский организм».

Результаты, полученные Садехом, полностью совпадают с результатами работы других ученых и свидетельствуют о серьезных последствиях даже небольшого недосыпа. Исследователь Моник ЛеБуржуас из Брауновского университета изучает влияние недосыпа на детей дошкольного возраста. Практически всем им разрешают в выходные ложиться спать позже, чем обычно. Нельзя сказать, что дети недосыпают. Тем не менее ЛеБуржуас заметила, что это изменение графика напрямую связано с результатами обычных тестов на IQ. Каждый лишний час бодрствования в выходные «стоит» семь баллов теста. Пол Суратт из университета Вирджинии изучил связь между недосыпом и результатами тестов словарного запаса учеников начальной школы. Он также пришел к выводу о том, что при недосыпе результаты теста падают на семь очков, а это серьезный показатель.

Похоже, можно говорить о прямой связи недосыпа со школьными оценками. Все исследования в этой области, проведенные на школьниках со второго по восьмой класс, свидетельствуют об этом. Процесс достигает пика в старших классах, когда дети резко начинают меньше спать. Кайла Валстрем из университета Миннесоты провела опрос 7000 старшеклассников этого штата с целью установить связь между сном и оценками. Получилось, что отличники в среднем спали на пятнадцать минут дольше, чем те, кто учился на четверки, а те, в свою очередь, на четверть часа дольше троечников. Данные, полученные Валстрем, практически совпадают с результатами проведенных ранее Карскадоном из Брауновского университета исследований 3000 школьников Род-Айленда. Бесспорно, мы имеем дело с усредненной информацией, однако совпадение результатов исследований поражает. Как видите, даже пятнадцать минут сна имеют огромное значение.

Современные ученые, вооруженные МРТ, только начали понимать, как недостаток сна влияет на детский мозг. Нейроны теряют пластичность и уже не могут создать новую синаптическую связь, необходимую для работы памяти, поэтому усталые дети не в состоянии запомнить то, что проходили пять минут назад.

Потеря внимания и концентрации во время урока объясняется другими причинами. Недосып уменьшает способность организма извлекать глюкозу из крови. От недостатка этого важного источника энергии больше всех страдает префронтальная кора головного мозга, которая отвечает за его руководящие функции, такие как построение и организация мыслей, направленных на достижение цели, а также возможность предугадать результат и последствия действий. Поэтому усталым людям сложно контролировать свои импульсивные желания. В результате такие абстрактные цели, как учеба, уступают место развлечениям. Усталый ум не в состоянии изменить свою реакцию — он зацикливается на неправильном ответе и не может предложить выход из ситуации, раз за разом возвращаясь к заведомо неверному варианту.

Оба вышеописанных феномена снижают способности ребенка к учебе в дневное время. Но самое интересное начинается ночью, когда ребенок спит. Мэтью Уолкер из университета Южной Калифорнии в Беркли пишет, что во время сна мозг занимается оптимизацией хранения полученной за день информации, «перекладывая» ее из одной части в другую. Каждый этап сна играет свою уникальную роль в процессе запоминания. Например, для освоения иностранного языка необходимо учить новые слова, запоминать произношение новых звуков и вырабатывать моторику для правильного произношения этих слов. Словарный запас запоминается гиппокампом в начальной фазе сна, во время так называемого медленного сна — глубокого, без сновидений. Моторика произношения запоминается во время второй, так называемой поверхностной стадии медленного сна, а запоминание звуков происходит на протяжении всего сна. Эмоционально заряженные воспоминания обрабатываются во время быстроволнового сна. И чем больше человек выучивает в течение дня, тем больше сна ему необходимо.

Для объединения всех воспоминаний во время сна активируются определенные гены. Один из них важен для синаптической пластичности — усиления связи нервной системы. Мозг создает воспоминания днем, но ночью они усиливаются и конкретизируются, что приводит к новым ассоциациям, умозаключениям и любопытным выводам на следующий день.

Детский сон качественно отличается от взрослого. Дети более 40% времени, то есть в 10 раз дольше взрослых, пребывают в фазе медленного сна. Поэтому крепкий сон в достаточном количестве крайне важен для долгосрочного запоминания новых слов, расписаний, исторических дат и подобных сведений.

Пожалуй, наиболее интересно то, что разные «по знаку» воспоминания обрабатываются в разных частях мозга. Негативные воспоминания — в мозжечковой миндалине, позитивные или нейтральные — в гиппокампе. Недосып в большей степени влияет на работу гиппокампа и в меньшей — на мозжечковую миндалину. В результате невыспавшиеся люди не в состоянии вспомнить что-либо приятное, а вот плохие воспоминания откладываются в их головах очень хорошо. Уолкер попросил недосыпающих студентов запомнить список слов. Студенты смогли вспомнить 81% слов, имеющих негативное значение, таких как «рак». При этом они смогли вспомнить всего лишь 31% слов нейтрального или положительного содержания: «солнце» или «корзинка». Уолкер заметил: «Сложилась опасная ситуация. Интенсивность учебного процесса нарастает, а количество часов сна, необходимых учащемуся для обработки информации и запоминания, уменьшается. Если так будет продолжаться, нас ждут большие проблемы».

Наиболее остро проблема недостатка сна стоит у подростков. Мэри Карскадон доказала, что при вступлении в пубертатный возраст меняется циркадный ритм, наши биологические часы «переходят на другое время» и подростки начинают позже ложиться спать. У взрослых и маленьких детей мозг начинает вырабатывать мелатонин, от которого мы ощущаем сонливость сразу после наступления темноты. А мозг подростков — только через полтора часа. Поэтому даже если тинейджеры и ложатся спать в десять вечера (чего практически никогда не происходит), они не могут заснуть и лежат, уставившись в потолок.

Рано утром звонит будильник, но мозг подростков все еще производит мелатонин. Поэтому они снова засыпают — или во время первого урока, или, что намного опаснее, за рулем автомобиля по пути в институт. Именно поэтому на долю молодежи приходится более половины из общего числа ежегодных 100 000 аварий, вызванных тем, что водитель заснул за рулем.

Эта статистика показалась достаточно убедительной руководству некоторых районов США, где решили перенести начало учебных занятий на более позднее время.

Пожалуй, наиболее известным из них является Эдина — состоятельный пригород Миннеаполиса. В Эдине начало уроков перенесли с 7.25 на 8.30. Последствия были поразительными, и больше всего перемена повлияла на самых умных детей. Это показали результаты теста SAT за два года — до и после переноса первого звонка. Всего лишь один лишний час сна повысил оценки самых талантливых учеников Эдины на 56 очков по математике и на впечатляющие 156 очков — по языку. («Просто потрясающе!» — так прокомментировал изменения удивленный исполнительный директор управления колледжа по вопросам тестов SAT Брайан О’Райли, узнав об этих результатах.) Кроме этого, опрос показал, что у подростков улучшилась мотивация и реже стали встречаться случаи депрессии. Получается, что дополнительный час сна улучил качество жизни школьников.

Не будем забывать, что в старших классах большинство учеников начинают спать меньше и в целом качество их жизни ухудшается. Дэннер из университета Кентукки исследовал проблему уменьшения продолжительности сна старшеклассников на федеральном уровне. В первый год обучения 60% учеников спят по меньшей мере в среднем не меньше восьми часов за ночь. Во время второго года обучения спящих по 8 часов за ночь становится вдвое меньше. С уменьшением количества сна ухудшается и самочувствие учеников — случаи клинической депрессии учащаются в два раза. Ею страдает восьмая часть школьников, и нам остается только гадать, сколько подростков испытывает меланхолию в более легкой форме.

Сдвиг школьных занятий на час произошел и в городе Лексингтон. Дэннер исследовал статистику до и после этого изменения. Из собранной им информации выделяется один факт — после перехода количество автомобильных аварий в Лексингтоне уменьшилось на 25%.

Несмотря на то что доказательства преимущества переноса начала учебного дня на более позднее время более чем убедительные, очень немногие школы перешли на новую систему. В 85% американских государственных школ учебный день начинается в 8.15, а 35% школ начинают учебу в 7.30 или даже раньше. Тому есть много причин. Если занятия начинаются рано, школьные автобусы успевают развезти учеников старших классов, прежде чем отправиться за младшеклассниками. Соответственно, при переходе на более позднее начало занятий нужно будет удвоить количество автобусов. Помимо этого, школьные учителя предпочитают добраться до работы пораньше, пока дороги не забиты машинами офисных работников. Тренеры многочисленных секций и команд хотят, чтобы уроки заканчивались до начала тренировки. К тому же многих вовсе не убеждают научные аргументы. Когда в Вестчестере отклонили предложение о переносе начала уроков, глава департамента среднего образования района Карен Маккарти заявила, что идея «не слишком убедительна».

Марк Маховалд много раз слышал все аргументы против раннего начала учебного дня. Как директор регионального центра по борьбе с проблемами сна в Миннесоте он находился в эпицентре дискуссий по этому вопросу. Из всех аргументов его поражает утверждение, что дети лучше учатся, начиная занятия в 7.15. Маховалд говорит, что график работы школ удобен для взрослых и в плане образования нет никаких причин начинать учебный день так рано. «Если школы созданы для того, чтобы учиться, то нам надо помогать, а не мешать процессу обучения», — настаивает он.

«Нам казалось, что доказательств более чем достаточно», — вспоминает Кэрол Йанг-Клайнфельд. Йанг-Клайнфельд живет в городе Вилтон в 45 км от Нью-Йорка. Город экономил деньги. Школьные автобусы развозили детей в две смены, поэтому учебный день начинался в 7.35. Несколько лет назад Йанг-Клайнфельд присутствовала на встрече местного отделения Лиги женщин-избирательниц, где бывший тогда сенатором штата Кевин Салливан рассказывал об исследованиях Карскадона и утверждал, что есть смысл начинать школьный день позже.

У Йанг-Клайнфельд есть сын-подросток. В школе для регистрации молодых избирателей она часто замечала, что учащиеся спят в коридорах во время занятий. Поэтому Йанг-Клайнфельд вместе с другими родителями организовала комитет по исследованию вопроса о лучшем времени начала учебного дня. В конце концов начало учебного дня перенесли на 8.20.

Произошедшие после этого изменения Йанг-Клайнфельд называет «подарком небес».

Ее сын Зак был совершенно нормальным ребенком, но, став старшеклассником, превратился в типичного — мрачного и ничем не интересующегося — подростка. Он стал настолько негативно настроенным и закрытым, что Йанг-Клайнфельд опасалась потерять его навсегда. «У нас пропало ощущение связи», — вспоминает она.

Но после сдвига начала занятий Йанг-Клайнфельд не поверила своим глазам. «Мальчик вернулся». По утрам Зак, улыбаясь, спускался из спальни и рассказывал веселую историю, которую почерпнул на The Onion. Да и оценки Зака значительно улучшились.

Напомним, несколько ученых заметили, что некоторые характерные черты современных подростков и симптомы хронического недосыпа совпадают — периоды плохого настроения, импульсивное поведение и отрешенность от происходящего. Может быть, наше представление о подростках объясняется лишь тем, что эти дети мало спят?

Рональд Дал из Питтсбургского университета считает: «Добавляет ли это один или целые шестьдесят процентов, мы точно не знаем. Но совершенно очевидно, что недостаток сна делает проблему еще серьезнее».

Давайте рассмотрим роль сна в возникновении ожирения.

За последние тридцать лет количество тучных детей выросло втрое. По крайней мере половина детей находятся в зоне «риска излишнего веса», их ИМТ находится всего в двух делениях от ожирения.

Федеральное правительство ежегодно тратит более миллиарда долларов на школьные образовательные программы о здоровом питании. Недавно в университете Макмастера проанализировали 57 подобных программ и пришли к выводу о том, что 53 из них не имели никакого эффекта, а результат четырех оставшихся был столь мизерным, что не стоит упоминания.

Главной причиной бедствия единогласно признан телевизор. Мол, современные дети не играют на улице, как мы в свое время, а сидят у голубых экранов (в среднем по 3,3 часа в день). Связь между детским ожирением и ТВ казалась настолько естественной и эту мысль повторяли так часто, что мало кто считал нужным поинтересоваться, существует ли у этой теории научное подтверждение.

Элизабет Вандевотер из Техасского университета в Остине устала слушать бездоказательные разговоры своих коллег-исследователей о влиянии телевидения на детское ожирение. «Это же не Библия, которую принимают на веру, — решила она. — Здесь явно не хватает научных доказательств». Вандевотер проанализировала самый крупный существующий источник информации — исследование динамики доходов (Panel Study of Income Dynamics), в рамках которого с 1968 года очень подробно опрашивали 8000 семей. Оказалось, что тучные дети проводят не больше времени перед телевизором, чем худые. Никаких статистических подтверждений существования связи между ожирением и масс-медиа не обнаружилось. Значит, основная причина была не в этом.

Вандевотер проанализировала распорядок дня детей и поняла, где вкралась ошибка. Дело в том, что и без телевизора дети вели сидячий образ жизни. «Они действуют внутри пакетов взаимозаменяемой активности. То есть вместо просмотра ТВ они не станут играть в футбол, — говорит она. — Скорее они займутся какой-нибудь другой малоподвижной деятельностью».

Проблема ожирения разрасталась как снежный ком начиная с 1970-х годов. С этого времени дети стали смотреть ТВ в среднем всего лишь на семь минут больше. Кроме этого, в среднем полчаса уходит на компьютерные игры и блуждание в интернете. Заметим, что резкий скачок развития детского ожирения произошел в 1980 году, до появления видеоигр и изобретения интернет-браузера. Никто не утверждает, что телепросмотр положительно отражается на объеме талии. Но причина детского ожирения определенно другая.

«Мы только что проанализировали вопросы питания и занятия спортом за последний век и не получили убедительных ответов. Корень зла в чем-то другом», — говорит Ричард Аткисон, главный соредактор «Международного журнала об ожирении».

Уже пять лет назад Ив Ван Котер, которая прекрасно знала о связи между апноэ и диабетом, открыла «нейроэндокринный каскад», связывающий сон и ожирение. Недосып приводит к увеличению количества гормона грелина, который подает сигнал о голоде и уменьшает количество своего антипода — лептина, который подавляет аппетит. Кроме этого, недосып увеличивает количество гормона под названием кортизол, который принимает участие в развитии стрессовых реакций. Кортизол стимулирует организм к образованию жира. Недостаток сна отрицательно влияет на гормон роста. Этот гормон помогает расщеплять жир, и обычно он вырабатывается однократно в большом количестве в начальной фазе сна.

Нам постоянно вдалбливают: чтобы похудеть, надо больше двигаться. Вы, вероятно, удивитесь — чтобы не толстеть, надо больше времени проводить во сне, то есть вести максимально пассивный образ жизни. Именно к такому выводу приходят современные ученые. После открытий Ив Ван Котер сомнологи проанализировали массу статистики в отношении детей. Результаты всех этих исследований сходятся и доказывают, что дети, которые спят меньше, толще сонь. Это верно как для США, так и для многих стран мира, озабоченных той же проблемой — дети меньше спят и толстеют.

Упомянем три независимых исследования. В одном участвовали японские первоклассники, во втором — канадские дошколята, в третьем — австралийские школьники. Результаты исследований единогласно показали, что у тех, кто спит меньше восьми часов за ночь, вероятность ожирения увеличивается на 300% по сравнению с теми, кто спит по десять часов. Вероятность ожирения у детей, которые спят от восьми до десяти часов за ночь, как выразились японские ученые, «зависела от количества сна».

Исследования в государственных школах Хьюстона полностью подтвердили эти результаты. Каждый потерянный час сна увеличивал вероятность ожирения на 80%.

Ван Котер также обнаружила, что фаза медленного сна имеет огромное значение для создания правильного восприятия инсулина и переносимости глюкозы. Она провела следующий эксперимент: в двери комнат спящих детей (не будя их) легко постукивали, чтобы они не переходили в фазу медленного сна. Гормоны при этом вели себя так, словно участвующие в эксперименте поправились на 10 или 15 килограммов. Как мы уже говорили, более 40% детского сна проходит в медленной фазе, в то время как взрослые находятся в этой фазе всего 4% времени. Этот факт помогает объяснить более сильную связь недосыпа и ожирения у детей, чем у взрослых.

Зачастую мы считаем, что наш вес напрямую зависит от соотношения съеденных и потраченных калорий, однако влияние сна на гормоны заставляет нас еще раз задуматься, почему кто-то худой, а кто-то толстый. Стоит отметить еще один важный момент — невыспавшиеся дети неэффективно занимаются спортом. Доказано, что чем меньше ребенок спит, тем менее активным становится. Получается, что хорошо выспавшиеся дети сжигают днем больше калорий.

В 2005 году в журнале Archives of Internal Medicine Фред Турек упрекал исследователей ожирения в том, что они игнорируют влияние сна на метаболизм. Турек занимает пост директора Центра циркадной биологии и медицины при Северо-Западном университете. Он обратил внимание на следующий факт: стандартный справочник по вопросам детского ожирения для педиатров даже не упоминает связь веса и недосыпа. Ни разу на всех 269 страницах.

Аткисон называет результаты известных ему исследований связи детского ожирения и недосыпа «тревожными» и сожалеет о том, что все они остаются незамеченными большинством специалистов по вопросам детского ожирения.

В 2007 году Министерство сельского хозяйства и центры контроля и предотвращения заболеваний сообщили, что не проводили независимых исследований по этому вопросу. Несмотря на то что эти организации ежегодно тратят сотни миллионов долларов на программы по предотвращению ожирения и борьбе с ним, они даже не высказались по поводу проделанной другими работы. Однако спустя год информации стало столько, что ее уже нельзя было игнорировать. Сейчас центры контроля и предотвращения заболеваний рекомендуют школам начинать учебный день позже, а его представители высказываются о том, что эта мера может изменить жизнь детей.

Научные аргументы могут казаться убедительными, но родителям совсем не просто подарить детям лишний час сна. Статистика хороша для ученых, но для родителей часто важно совсем другое — контроль.

Джудит Оуэнс — главный врач клиники сна, сотрудничающей с Брауновским университетом. Не так давно к ней пришел папа со своей пятнадцатилетней дочерью, которая жаловалась на сильнейшие головные боли. Из разговора с девочкой Оуэнс поняла, что расписание ее занятий было совсем не по-детски насыщенным: уроки игры на флейте и фаготе, танцы, домашние задания, дополнительные курсы. Девочка спала по пять часов в день и вставала в 4.30 утра, чтобы успеть на тренировку. Папа девочки спросил, не вызваны ли головные боли дочери недостатком сна. Оуэнс ответила, что, вполне вероятно, так оно и есть, и рекомендовала снизить учебную нагрузку.

Однако папа с недоверием отнесся к формулировке «вполне вероятно». Он был готов снизить учебную нагрузку, если Оуэнс сможет доказать, что прекращение изучения одного предмета приведет к исчезновению головной боли. Без сомнения, он понимал, что сон важен, но может ли он быть важнее углубленного изучения французского языка? И кто сказал, что сон важнее поступления в престижный вуз?

Оуэнс попыталась убедить его при помощи своих обычных аргументов: «Вы разрешите вашей дочери ехать в машине, не пристегнув ремень безопасности? Поверьте, недосып — это практически то же самое».

Однако это не подействовало. По мнению папы, все обстояло ровно наоборот: его дочь будет рисковать, если станет меньше заниматься. Что будет, если, например, она перестанет заниматься тем, что ей очень нравится, а головные боли не пройдут?

Задолго до того, как дети превращаются в перегруженных занятиями подростков, готовящихся к поступлению в институт, родители, которые по идее должны оберегать их сон, начинают сдавать позиции и использовать время сна для других нужд. В особенности сказанное относится к последнему часу перед сном, своего рода «резервному фонду», или своеобразной копилке. В это время дети уже хотят спать, но можно «выкроить» десять-пятнадцать минут, чтобы успеть что-то доделать. Родители относятся ко сну детей как государство к национальному долгу — ну какое значение имеет еще полчаса? Мы же не умираем, значит, и наши дети переживут.

Сон необходим всем живым существам на планете, однако только люди стараются с ним бороться. Мы начали считать, что победа над сном и нежелание признать свою усталость доказывают силу характера. Сон — для слабаков.

Однако мы можем недооценивать последствия недосыпа. Дэйвид Дингес из Пенсильванского университета провел эксперимент, попросив испытуемых спать по шесть часов в сутки. Через две недели после начала эксперимента его участники утверждали, что чувствуют себя нормально. Однако по результатам целого ряда тестов они вели себя словно не спали целые сутки.

Дингес хотел доказать, что недосып имеет свойство накапливаться и негативно влияет на способности оценивать ситуацию. Можно игнорировать результаты этого эксперимента, сказав: «Я вряд ли сильно пострадаю. Я не такой, как все». Мы недосыпаем годами, но жизнь продолжается. Но стоит ли рисковать, когда дело касается развивающегося детского мозга?